ВСТРЕЧА С ЧУДОМ

 

Концерта Сесилии Бартоли ждали в Вашингтоне пять лет. Дважды отменяла она свои выступления. Один раз - не приехала вовсе, другой, год назад, выйдя на сцену, извинилась, что не в голосе, посетовав на тонкость и капризность "инструмента" вокалиста. Вполне естественно поэтому, что когда в Концертном зале Кеннеди центра притушили свет, и перед публикой появился директор Вашингтонского общества исполнительских искусств Нил Перл, закралась мысль: неужели снова отмена концерта? Ощутив это, Перл уверил аудиторию, что опасения напрасны, Бартоли ждет встречи с вашингтонцами, и нет сомнений, что они окажутся возблагодаренными за столь долгое ожидание встречи с ней. Так и случилось. Имя Сесилии Бартоли стало известным в конце 80-х годов. Уроженка Рима, выпускница Римской консерватории Санта-Сесилия, она сполна оправдала данное ей имя (Святая Сесилия - покровительница музыки), и ожидания своих родителей-певцов, под чьим руководством получила основы вокальной школы. Уже после первых появлений певицы в телевизионных оперных программах, дарование ее было замечено такими дирижерами , как Герберт фон Караян и Даниэль Баренбойм, после чего для нее сделались открытыми двери лучших оперных театров и концертных залов мира. Один из последних дисков Бартоли - "Альбом Вивальди" (2001) - принес ей звание "Артиста года". Вивальди венчал собой ряд имен, которыми была представлена в первом отделении программы Бартоли итальянская вокальная музыка XVII-XVIII веков: Джулио Каччини, Барбара Строцци, Клаудио Монтеверди, Риккардо Броски. Пение было для композиторов той эпохи наиболее естественным путем для самовыражения, воплощения широчайшего круга эмоций - от безудержного восторга окружающим миром и безоглядной радости любви до драмы безвозвратных потерь, беспросветной трагедии смерти. Именно так воспринимается и пение Бартоли. Нет в нем ничего от примадонства, ничего от стремления поразить невероятной вокальной техникой, без которой бессмысленно браться за этот пласт музыки и которой певица владеет в совершенстве. Бартоли - сама непосредственность, сама жизнь. Она поет потому, что музыка - ее родной язык, потому, что пение доставляет ей радость, потому, что она переполнена чувствами и жаждет поделиться ими со слушателями. Определяющая стихия прозвучавшей музыки - лирика, но, боже, какое бесконечное богатство мельчайших эмоциональных нюансов в куплетных песнях, какая завидная свобода темпоритма, какое неисчислимое число световых бликов, когда мельчайшее изменение тембра повергает нас в иной мир. Можно было бы много говорить об исполнении Бартоли каждого из номеров программы, но насколько прозаическими, пресными становятся слова в сравнении с сочностью и насыщенностью ее голоса! Можно было бы бесконечно удивляться свободе, с которой певица владеет разными регистрами своего небольшого, но удивительно подвижного голоса, легкостью, с какой воплощает замысловатые колоратурные пассажи, но куда более впечатляет ее способность пронизать каждый звук музыки неподдельным чувством. Всякое "чужое" сочинение становится в передаче Бартоли настолько "своим", будто поверяет она нам собственную эмоциональную автобиографию. И потому так чарует, так завораживает певица слушателей. Инструментальный ансамбль "Le Musiche Nove" оказался в трактовке итальянской музыки достойным эмоциональным партнером Бартоли. Одни номера звучали под аккомпанемент изумительно звучащей старинной теорбы, другие - клавесина, в третьих - играли еще фагот, струнные и гитара. Всюду исполнение очень мало походило на исправное прочтение нотного текста. Оно было, скорее, совместным с певицей воплощением эмоций, а порой напоминало вдохновенную и озорную импровизацию. Слияние тембров инструментов и голоса оставалось неизменно столь же безупречным, как и динамический баланс звучности. Кульминацией первого отделения сделались арии "Я подобна кораблю" Броски и "Вооруженные твоими факелами и змеями" Вивальди. Исполнители демонстрировали редкое сочетание фуриозного характера пения и того типа инструментального сопровождения, о котором хочется говорить как о поп-музыке эпохи барокко. Во втором отделении программы прозвучали сочинения Беллини, Доницетти, Полины Виардо, Бизе и Россини. И снова - как и в первом - преобладали жанры камерно-вокальной музыки и кантаты ("Джиованна д'Арко" Россини). Снова перед слушателями оказался воссозданным широчайший образно-эмоциональный спектр. Словно для самой себя, напевая, исполнила певица "Светящую луну" Беллини, тонкими характерными сценками предстали "Прялка" Доницетти и "Божья коровка" Бизе, подлинным открытием сделались две песни Полины Виардо, шуткой, юмором, иронией оказалась пронизана "Тарантелла" Бизе. Когда же после основной программы, на "бис", Бартоли спела знаменитые "Caro mio ben" Джордани, виртуозную "Тарантеллу" Россини и неаполитанскую песню "Не забывай меня", нельзя было не подивиться абсолютной свежести ее голоса - словно бы и не осталась позади двухчасовая программа. Игравший во втором отделении пианист Андреа Перуджи сопровождал Бартоли с завидной легкостью. Игра его отмечена высочайшим вкусом. Даже в предельно скромных порой аккомпанементах он показал владение красочной палитрой рояля, тонкое ощущение "веса" каждого звука и способность идеального слышания солиста. Любителям музыки хорошо известны многие аудио- и видеозаписи Бартоли, но вряд ли способны они дать столь сильное эмоциональное впечатление, какое дает очная встреча с певицей и ее искусством. 0 концерте Бартоли слушатели будут помнить как о встрече с живым чудом. Она словно прислана к нам провидением из эпохи Высокого Ренессанса. Эпохи, о которой мы воображаем порой - хотя и знаем, что это не так - будто помыслы всех людей были тогда возвышенны, чувства - первичны в своей полноте и чистоте, будто все женщины были обворожительно красивы, все инструменталисты играли на скрипках Страдивари и Амати, а все певцы обладали ангельскими голосами.